«В шесть часов вечера после войны» - история создания легендарного фильма

«В шесть часов вечера после войны» — художественный фильм, снятый Иваном Пырьевым в 1944 году. Это романтико-поэтическая история, отображающая не только хронологию войны, но и атмосферу времени, — веру людей в победу и мирную жизнь. Наивных влюбленных война разлучила на несколько лет, но после её окончания им — артиллеристу Василию Кудряшову (Евгений Самойлов) и зенитчице Варе Панковой (Марина Ладынина) — всё же посчастливилось встретиться на давно условленном месте.

Более 70 лет прошло после премьеры фильма, но и сейчас его с удовольствием смотрят люди разных поколений. В свое время картина предвосхитила будущее. Ведь она появилась на экранах, когда еще шли бои, но в ней уже полным голосом говорилось о победе. В фильме даже был показан Кремль, озаренный сиянием победного салюта.

Мало кто знает, что по замыслу сценариста Виктора Гусева кинофильм должен был заканчиваться совсем не так как мы в итоге смонтировали. Сценарист приготовил сильнейший финал: Варя, героиня Ладыниной, во время краткой встречи с возлюбленным на полустанке вновь провожает его на фронт, после чего тут же на станции погибает под бомбами нацистского истребителя.

И все последующее лирическое свидание на фоне Кремля и ликующих толп, озаренных всполохами победного салюта, возникает в ее меркнущем сознании.

Однако для Пырьева были вещи важнее высокой эстетики, он снимал фильм-заклинание, фильм-заклятие, как и стихотворение Константина Симонова «Жди меня». Так что гибель героини не могла устроить ни режиссера, ни зрителя. Финальный эпизод – видения героини – Пырьев перевел в план уже свершившейся реальности, сняв встречу героев на фоне салюта победы за год до настоящего окончания войны.

И зрители военного времени пережили сладостный шок, увидев на экране собственную материализованную мечту. Это вызывало потоки светлых грез и давало надежду. Ради этого, считал Пырьев, стоило жертвовать высокой эстетикой.

Съемки картины Иван Пырьев начал в Ташкенте. Так что Москва в фильме бутафорская, картонная, она построена в павильоне Ташкентской киностудии. Вот как вспоминала об этом Марина Ладынина, сыгравшая в фильме главную роль – воспитательницы детского сада, а затем зенитчицы Вари Панковой:

– Мы снимали фильм о победе, а война еще шла, и было что-то тревожное в нашем ожидании. Чтобы никто не мешал, работали по ночам. В павильоне было около четырех градусов мороза, от нас шел пар. Впрочем, так и нужно было, ведь в фильме дело происходит зимой.

Вспоминает Евгений Самойлов:

Мы снимали этот фильм, особенно натурные съемки такие весенние, на только что освобожденной от немцев Истре. Там была натура. Съемки начинались очень рано и заканчивались очень поздно. Мы не считались ни со временем, ни с состоянием своего здоровья и всего, для того, чтобы этот фильм получился.

У меня очень хорошие сложились дружеские взаимоотношения с Мариной Ладыниной, с Иваном Любезновым, с Тихоном Хренниковым, но поэта Гусева уже не было, он уже ушел из жизни. Если коснуться сейчас воспоминаний о том, как мы работали, то кроме ощущения радости, тепла и благодарности Ивану Александровичу Пырьеву, который снимал эту картину, у меня в сердце нет.

Финальную сцену, встречу в шесть часов вечера после войны на мосту у Кремля, тоже снимали в павильоне. Художники сделали прекрасную декорацию. Но как передать радость этой встречи? Как снимать победу во время войны? Как бы мы ее ни ждали, ее еще не было. Ведь еще повсюду гибли люди…

– После Ташкента мы продолжили съемки в освобожденной от немцев Истре, – вспоминал артист Евгений Самойлов, сыгравший лейтенанта Кудряшова. – Там была натура. Съемки начинались очень рано и заканчивались очень поздно. Мы не считались ни со временем, ни с состоянием своего здоровья – все для того, чтобы этот фильм получился.

На бронепоезд пикируют самолеты «Люфтваффе», девушки на платформе вращают четырехствольный пулемет. Тень прицела на прекрасном лице Ладыниной, но из этого поединка победителем выходит «юнкерс». Бинокль отпадает за спину зенитчицы, русые волосы взлохмачены…

Вспоминает Марина Ладынина:

– Бронепоезд, который встречают Кудряшов и Варя, был настоящий, самолет был настоящий, и девушки-зенитчицы были самыми настоящими девушками-зенитчицами…

«В шесть часов вечера после войны» когда снималась, в студии было четыре градуса, вода холодная, студия не топилась по-настоящему, и когда обливали водой, дождь делали, то были добавочные костюмы, дублировались, чтобы переодеваться, когда Самолов в снегу и потом в холод — это были невероятно сложные условия, и никто никогда не жаловался, мы все были вместе.


И эта общая вера и в победу, и в друг друга, никогда не испытывали той горечи и, между прочим, одиночества, простите, которую можно испытать сейчас. Я никогда не хотела бы, чтобы то, что было, вернулось, я не буду уточнять что, слишком много это уточнено и в литературе, и в кино. Я бы не хотела: это было время, которое не должно возвращаться.





Но вот эта общая вера в друг друга и общее желание победы всем вместе, оно, конечно, было цементом нашей жизни. У нас был бронепоезд, который встречает Кудряшов и Варя (то есть я), он был настоящий, самолет был настоящий, и девушки-зенитчицы, вместе с нами актрисами и со мной, были настоящие девушки-зенитчицы. Это же было, черт возьми! И все это побеждало. Я никогда не была членом партии, и я всегда говорила, что моя партия — человечность.

Победу создатели фильма предсказали с абсолютной точностью – в мае.
– Фильм о победе вышел еще во время войны, – вспоминала Ладынина, – и многие бойцы, подобно Василию Кудряшову, назначали заветные свидания с любимыми на Каменном мосту. А один солдат написал мне: «Теперь и помереть можно, все-таки увидел конец войны…»

После выхода картины на экраны зрителям особенно запомнилась песня, посвященная артиллеристам, которая сопровождает этот фильм. Почему именно артиллеристам? Начиная с 42-го года, когда разгромили немцев под Сталинградом, там решающую роль в разгроме сыграла, безусловно, артиллерия.

И вот после этого, когда Сталин назвал артиллерию «богом войны», были созданы артиллерийские корпуса прорыва, они обеспечивали взлом обороны противника. Зачастую к этому привлекались даже бронепоезда. Ну а песня «Артиллеристы! Сталин дал приказ. Артиллеристы! Зовет Отчизна нас…» была созвучна тому порыву, который в это время был на фронте. Пели эту песню все: «За слезы наших матерей, за нашу Родину – огонь, огонь!»


Интересные факты:

Картина вышла за полгода до 9 мая 1945 года.

Лидер проката в 1944 году – фильм посмотрели 26,1 млн зрителей.

Сталинской премии II степени 1946 года удостоены режиссер Иван Пырьев, сценарист Виктор Гусев, композитор Тихон Хренников, актеры Марина Ладынина, Иван Любезнов, Евгений Самойлов.

После ХХ съезда партии в какой-то степени стали побаиваться открыто петь «Артиллеристы! Сталин дал приказ…» и текст видоизменили: «Артиллеристы! Партии приказ…», но все остальное осталось, и песня до сих пор жива.

Автор сценария Виктор Гусев не дожил до премьеры фильма. Он умер 23 января 44-го года. Ему едва исполнилось 35 лет.

Пырьев не скрывал, что он сознательно приукрашивал действительность. Но действительность была у него не реальной действительностью, а сном, грезой и представлением коллективного сознания. Сон и греза для русского человека были, безусловно, явлением не бессознательным, они были таковыми лишь для Фрейда, а для русского человека сон и греза были частью сознания.

И сила фильмов Пырьева в том, что он часть сознания этого сделал видимым, внятным, артикулированным в том, что на экране это проявилось, а это было на экране явно в полный рост. Кредо художественное было его таково — не приемлю мастерства ради мастерства, как не приемлю искусство ради искусства. В этих утверждениях он был прагматичен до вульгарности.

Твердое убеждение было таково — мы должны стремиться к тому, чтобы зритель на наши картины шел как на праздник. Во имя этого он жертвовал даже художественными открытиями. Мало кто знает, как по замыслу сценариста Гусева должен был заканчиваться фильм «В шесть часов вечера после войны». От всех тягот военных разлук и лишений герои его как щитом защищаются, упрямо, наперекор роковым испытаниям, в надежде встретиться в шесть часов вечера после войны на мосту у Кремля на фоне победного салюта.

Сценарист приготовил и написал сильнейший финал: Варя, героиня Ладыниной, во время краткой встречи с возлюбленным на полустанке, вновь провожает его на фронт, после чего, тут же на станции погибает под бомбами нацистского истребителя. И все последующее лирическое свидание на фоне Кремля и ликующих толп, озаренных всполохами победного салюта, возникает в ее меркнущем сознании.

Поразительно, что Гусев как бы переносит на российскую почву итоговую сюжетную развязку классического немецкого фильма Фрица Ланга «Усталая смерть», в котором героиня гибнет, но в некоем астральном пространстве соединяется со своим возлюбленным, как бы в некоем высшем духовном смысле: на земле нет места для их любви, она соединяется в новом измерении.

То же самое происходило в сценарии Гусева. Было новое слово в драматургии советской, безусловно, была новая находка сюжетная и, безусловно, этот фильм был бы событием, если бы это было снято так, как было написано сценаристом. С точки зрения чистого искусства финал сценария замечательный.

Но для Пырьева были вещи, которые были важнее высокой эстетики, он снимал фильм-заклинание, фильм-заклятие. Как и стихи Симонова «Жди меня», фильм должен был заклясть беду, которая во время войны ожидала каждого зрителя в общем-то. И в этом отношении гибель героини не могла устроить ни режиссера, ни зрителя.

Финальный эпизод Пырьев перевел в план уже свершившейся реальности, сняв встречу героев на фоне салюта победы за год до реального окончания войны. И зрители военного времени пережили сладостный шок, увидев на экране собственную материализованную грезу. Это вызывало потоки светлых грез и давало надежду. Ради этого, считал Пырьев, стоило жертвовать высокой эстетикой. Надежда — важнее эстетики, слезы зрителей — важнее эстетики, и сам зритель важнее эстетики, потому что, как говорил Пырьев, зритель всегда прав.