Картинки Голландии

В Голландии весна и крокусы. На прошлой неделе еще лежал снег, а на этой уже цветочные ковры.

Крокусы бывают самых разных цветов и отттенков. 

Чаще всего они растут семейками.  

А в этот уже залезла пчела за нектаром.

Среди крокусов затесалась ромашка.

"Однажды в старые добрые времена" - длинный роман для длинных зимних вечеров

                  

 
Роман охватывает большой исторический период — примерно в двести лет. История начинается в Испании, где свирепствует католическая инквизиция. Под ее молот попадают самые незащищенные люди — народ рома. Одной его дочери удается спастись, и она попадает на Британский остров. Там начинается другая история — девушки Джоан.

Судьба не балует человека, если он беден. Но недостаток денег еще не означает недостаток человеческого достоинства… 

Роман о любви.

Здесь отрывок.
"...Цыганский барон Хуан, мужчина сорока лет со светлой прядью – ровной, будто кто-то провел белой кистью по черным волосам, сидел возле костра. Не моргая, глядел он на пламя, беспечно прыгавшее по хворосту и с треском выпускавшее светлячки-искры в ночной воздух. Размышлял о судьбе табора.

Тяжелые времена настали. То и дело доходили до Хуана слухи о притеснении братьев-цыган. Во Франции их хватали и отправляли гребцами на галеры, в Пруссии король Вильгельм издал указ казнить всех цыган, достигших восемнадцати лет. До Британских островов добралась инквизиция, а ведь было время, когда рома выступали при дворе короля Якова, и он по-королевски их наградил.

В Испании дела не лучше. В Толедо создали специальный цыганский трибунал, который выносил более жестокие наказания, чем обычный. За малейшую провинность мужчин пороли кнутами до полусмерти, отрезали уши, отрубали руки, вешали. Женщин на первый раз клеймили клеймом с гербом графства, в котором задержана, на второй тоже вешали.

На въезде в крупные города стояли таблички с надписью «кроме цыган и бродяг», для неграмотных – картинка с повешенным или извивающимся под плетью человечком.

Еще восемь лет назад табор Хуана встречали в Севилье как желанных гостей, за выступления щедро наградили деньгами и пшеницей. А в этом году не пустили в городские ворота, и табору пришлось остановиться за холмом, вдали от зорких глаз охранников. Хуан натянул шапку пониже и отправился в город купить кой-каких продуктов, разузнать новости. Он не боялся, что схватят, был не по-цыгански высок и широк в плечах, разговаривал по-испански бегло. Принимали за местного.

На улице кто-то окликнул его по имени. Оглянулся. Из проулка, в который уже закралась ночь, выглядывал бродяга – в шапке с дырками, с потеками на щеках, будто от дождя, которого целое лето не было. Или не от дождя…

- Хуан, не узнаешь меня? Это я, Фернандо!

Хуан пригляделся и, вроде, узнал. Нет, ошибся… Отказывался верить глазам. Фернандо, дальний родственник, не просто изменился – стал другой человек. Раньше имел выпуклую грудь и гордую осанку, как у породистого коня-трехлетка, сам Хуан ему завидовал. Теперь ему не позавидовал бы и нищий: грудь провалилась, из лохмотьев торчали тощие руки и ноги, не мытые и нечесаные волосы развалились прядками по плечам. Ничто в его облике не напоминало прежнего весельчака и балагура.

Много лет назад они, двое молодых парней, с таборной семьей кочевали по Испании. Заходили в землю басков, в Португалию, зимовать отправлялись к холмам Сакромонте что под Гранадой. В холмах - неглубокие природные пещеры, рома приспособили их под зимнее жилье.

Жизнь улыбалась, семья росла, табор тяжелел. Кочевать с хозяйством и детьми, которых больше, чем взрослых, стало не под силу – все равно, что перевозить с места на место город.

Хуан и Фернандо разделили людей на две группы, возглавили каждый свою и отправились разными дорогами. В дальнейшем их кочевые пути пересекались раза два, потом Хуан долгое время ничего о родственнике не слышал.

— Что произошло? Где твой табор?

Взгляд нищего цыгана, едва загоревшийся радостью, снова погас. Вот что с ним приключилось.

Несколько лет ходил Фернандо с табором по старым цыганским дорогам. Зарабатывали хорошо — женщины своими ремеслами, мужчины своими. Подворовывали по мелочи, все как обычно.

— У меня кошелек такой толстый и тяжелый был, что если бы стукнул по голове, убил бы, — сказал Фернандо. Когда-то он произносил это с гордостью, теперь с горечью.

Жили весело, ели досыта, и не только жареных ежей. На жирные сардинки хватало и на сангрию, от которой веселеет сердце. Зимой взрослые и дети ходили обутые. У барона Фернандо накидка имелась из настоящего волка, теплая как печка. Конь всем на зависть – гнедой красавец Корсар! Сам коричневый, будто крепко загорел на южном солнце, а грива черная с седыми прядками, точно, как у хозяина. Любил он своего Корсара пуще жены…

По вечерам сидели по-семейному у костра, пели песни.

Прослышали, что в Португалии народ богатый, отправились туда. Бродили от холодного побережья Ла-Коруньи до средиземноморской деревушки Фаро, там же зимовали в заброшенных амбарах.

Жили как в раю. Каждый день солнце и красота вокруг, от которой поет душа. Пальмы, магнолии, фруктовые деревья вдоль дорог, на них вкуснейшие плоды — яблоки, персики, груши. Бесплатно, только руку протяни, не поленись. Фернандо один раз апельсинов так объелся, что от одного взгляда на них тошнило. Дети мандаринами кидались. Эх, счастливейшее было время!

Конечно, доходили и до него слухи об инквизиции, которая охотилась на иноверцев и ведьм. Но когда желудок полон, не думаешь о плохом. В Португалии тихо было, он думал так везде, а слухи – одна болтовня и преувеличение.

Не верил им.

До того жаркого сентябрьского дня, когда столкнулся с фанатиками нос к носу.

В сумерках миновал табор границу, остановился на ночлег вблизи большого испанского села Уэльва. Место выбрали ближе к речке, на некотором расстоянии от последнего дома. Удобно всем: пришлые селянам не мешают, и наоборот, а в случае разбойного нападения, есть к кому бежать за помощью.

Не знали цыгане, что явились в самый неподходящий момент. За два дня до того в селе произошел массовый падеж скота. Потерять скот для крестьянина – большая беда. Вдобавок по неизвестной причине. Неизвестность рождает страх: вдруг за животными наступит очередь людей? Кто защитит? Кто предотвратит несчастье?

Жители отправились к сельскому священнику.

Тот решил, что не обошлось без вмешательства нечистой силы, и организовал крестный ход. Целый день жители молились в церкви, вечером вышли на главную улицу села.

Впереди шел пастор в белых одеждах, с четками и святой книгой в руках. Он громко молился, обращался к Всевышнему за помощью, осенял крестом направо и налево. Далее шли служки с благовониями в кадилах на длинных цепях. Группа мужчин несла двухметровое, деревянное распятие с искусно вырезанной фигурой Христа. Женщины и дети несли фигурки Мадонны, кресты, лики святых. Они собирались обойти село, обозначив и освятив границу, за которую запрещено заходить дьяволу.

Процессия достигла околицы. Священник возвысил голос и, проклиная врага человечества, погрозил кулаком в пространство. На словах «Да будут прокляты пособники сатаны, да гореть им вечно в адском огне!» взгляд его упал на цыган, расположившихся лагерем на поляне.

Пастора осенило — сам Бог послал их в ответ на его молитвы. Процессия будет иметь больше смысла, если найдутся не воображаемые, а вполне реальные виновники несчастья. Указав на пришлых, он тем самым убьет двух зайцев: убедит прихожан в могуществе церкви и укажет врага, на которого следует излить праведный гнев.

И не пришло в голову, что люди пострадают ни за что. Это не люди, а чужаки, и тем виноваты.

Он указал пальцем на табор, крикнул в толпу:

— Вот оно, бесовское отродье! Это их женщины наслали порчу на ваших коров. Это они задумали извести жителей деревни. Они пришли сюда, чтобы вредить! Свершите суд Божеский, бейте неверных! Пусть нечестивцы расплатятся за помощь врагу человеческому, и пусть гром Небесный их поразит!

Проклятый поп, лучше бы его самого поразило громом!

Фанатичной толпе не надо повторять дважды. Налетели как чумовые, не успели цыгане сообразить. Избивали жестоко всех, кто попадался под руку: женщин, пожилых, детей. Кибитки поломали, коней увели с собой, сказали – в оплату за отравленных коров. Еще сказали – убираться из села да побыстрее.

А куда убираться? Ночь, лес, в лесу разбойники.

Беды никто не ожидал. Уныние навалилось на таборных. Женщины плакали, дети испуганно цеплялись за юбки матерей. Мужчины растерянно качали головами. Фернандо не находил слова утешения для близких, сокрушался о Корсаре как о пропавшем члене семьи. Тогда он впервые столкнулся с насилием, о котором давно ходили слухи.

Ломал голову: как помочь людям? Без кибиток не выжить. Где их взять? Купить – денег нет, построить новые – не осталось даже топора. Да без тягловой силы они бесполезны. Украсть назад украденных коней? Невозможно. В Уэльву сейчас идти — смертельный риск, а до следующей деревни полдня пути. Вернее полночи.

Поздно отправляться в дорогу, решил Фернандо, дождемся утра. Переночуем на земле, голодные, под открытым небом. Одно утешение – ночи в сентябре теплые. Конечно, после случившегося трудно заснуть, но срываться с места опасно.

Эх, если бы он знал, что ожидало их утром, уводил бы своих людей немедленно, лесами, звериными тропами, подальше от проклятого места…

Ночь прошла спокойно. А на рассвете примчались монахи с солдатами и увели всех таборных женщин — от девочек до старух. Предъявили обвинение в колдовстве, краже и наведении порчи на скот с целью извести жителей, чтобы завладеть имуществом. Мужчины пытались пробраться в зал суда, чтобы поддержать, да их отогнали солдаты. Пригрозили, что тоже арестуют, велели убираться подальше, наставили дула. Перед ружьями без толку махать голыми руками. Убежали мужчины от охранников, как трусливые зайцы от волков…

Спрятались в лесу.

Собрал Феранандо оставшихся, сказал с печалью в голосе: без женщин нет семьи, без коней и кибиток нет табора. Сложил полномочия барона. Предложил каждому идти дальше своим путем. Обнялись на прощанье и разошлись кто куда.

Больше не встречались. Много бед выпало потом на его долю, да о них лучше не вспоминать…

Окончив рассказ, Фернандо заплакал, жалко вздрагивая тощими плечами.

Не оставлять же родственника на произвол судьбы, один он долго не выдержит. Хуан позвал его с собой.

Несчастье, произошедшее с семьей старого друга, заставило Хуана задуматься.

Шелест юбок и глухой звук босых ног по земле вывел его из оцепенения. Жена Мария подошла. Раньше он узнавал ее по перезвону монеток, нанизанных на бечевку и окаймлявших голову в виде диадемы. Но ушли денежки одна за другой на нужды семьи: то коня подковать, то телегу подправить. Мастера свои, а материал покупать надо. Людей кормить надо. Заботиться, чтобы каждый день мука была, лепешек испечь — с чесноком для остроты или с корицей для сладости.

Осталась от монисты одна денежка, самая дорогая, в один старый пиастр, который из настоящего серебра и стоит двадцать реалов. Его он сберег, чтобы повесить дочке Раде на шею, когда засватают. Тот пиастр Хуан спрятал хорошенько — внутри золотого перстня-печатки, на плоской внешней стороне которого вычеканена лошадиная голова. Это последнее украшение барона и символ власти.

Марии сорок лет, она статная, как девушка, и без морщин, не состарила ее кочевая жизнь. Хуан выторговал жену у соседнего табора, дорогую цену заплатил, как за королеву – коня вороного по кличке Вулкан, самолично вырезанный и сплетенный кнут да сапоги кожаные в придачу. И ни дня не пожалел, ни минутки. Была Мария его опорой верной, помощницей, советчицей.

Тронула его за плечо, спросила:

— Рома, не хочешь пойти в кибитку, прилечь? Завтра рано вставать. Хорошо бы тебе отдохнуть перед дорогой.

— Не до сна, румна."

Друзья, читайте роман полностью

"Однажды в старые добрые времена"

                          

Картинки Голландии

 Когда солнечная погода, фотографии получаются отличные. В прошлое воскресенье светило солнце, и я, конечно, воспользовалась. Поехали мы фотографировать недалеко от города Ляйдсхендам, там, где так называемые "народные огороды". В Голландии для желающих поработать или отдохнуть на природе есть возможность купить или взять в пользование участочек земли с домиком. Участок крошечный совсем, в России шесть соток, а тут, думаю, сотки три. Так что картошку не разведешь, а цветы или, например, виноград, можно. То есть не для еды, а для души. Чтобы летом отдохнуть от города, покопаться в земле. В домиках не разрешается ночевать, отдохнул день, вечером - домой. 

Но я отвлеклась. Поехали мы, значит, за город, и встретили множество птиц, несмотря что была зима - со снегом и морозом. Первой прилетела красногрудка. Это удивительно любопытные птички. И очень распространенные в Голландии после чаек, галок и голубей. Вот сидела такая красногрудка и смотрела на меня, пока я ее фотографировала. Позировала. Красотка!

Картинки Голландии

 Найдите птичку

Если нашли, то спешу сообщить - это желтая трясогузка. Они очень пугливые, но в зимнее время им приходится привыкать к близкому соседству людей, чтобы выжить и покушать. Вчера мне удалось ее сфотографировать, когда птичка прилетела поклевать что-то съедобное, лежавшее на льду.
Я раньше их не видела, но теперь вот увлеклась фотографией, и открыла новый мир. Всем советую. Фотографирование - удивительное хобби, очень позитивное. Начинаешь смотреть вокруг, замечать вещи, на которые раньше не обращал внимания. Увидеть что-то интересное, что раньше не видел, открыть для себя мир, спрятанный для большинства людей - это замечательно, это обогащает.

 

А эти птицы вообще не местные. Называются нильские гуси. Откуда они в Голландию явились история умалчивает, но прижились и даже стали вытеснять исконно голландские виды водоплавающих. Такие виды животных и растений тут называют "экзоты". Мне их жалко этой зимой. Непривычные они к местным холодам, на Ниле морозов не бывает... Лапки мерзнут. Вот стоял такой то на одной ноге, то на другой. Ну прям как цапля. 

А вдали черная птичка - водяная курочка. Стоит на воде и не понимает, наверное, что с ней (с водой) случилось: всегда была мягкая, а теперь затвердела...

Этого красавчика, то есть нильского гуся, окольцевали. Наверное, ценный экземпляр. Я давала им хлебушка, и он подошел совсем близко, прям перед фотокамерой встал, ожидая еще.

Ветер перья взъерошил.

А тут они вдвоем. Думаю, это семейная пара. Самцы крупнее, самки субтильнее по телосложению. В прошлом году в это время они уже высиживали птенцов и выводили их в большую жизнь, показывая на личном примере - как выжить в большом городе. Надо сказать - нильские гуси очень ответственные родители. Когда они с птенцами, близко лучше не подходить, такой шум поднимут, что оглохнешь. Не захочешь связываться. Я всегда обхожу их стороной.

"Однажды в старые добрые времена" - роман о любви в старые времена

 

"Однажды в старые добрые времена" - длинный роман для долгих зимних вечеров...
Здесь отрывок. Дело происходит в Англии в начале девятнадцатого века. Джоан - гувернантка, Эдвард - хозяин. Ему только что пришлось подраться, чтобы защитить ее от назойливого поклонника.
"...Эдвард махнул рукой мистеру Реду, мол «все в порядке!», и помог гувернантке подняться. Рука ее дрожала, губы тоже, она их кусала, но они не успокаивались.

— С вами все в порядке, мисс Джоан?

— Да… – Голос тоже дрожал.

Она выглядела бледной, растерянной, но не плакала – хороший знак, иначе случилась бы истерика. Она подняла глаза на Эдварда и тут же опустила. Джоан было ужасно стыдно за произошедшее, в котором она винила только себя. Зачем заговорила с Алексом? Надо было бежать в дом вместе с Кэти и Молли, туда бы он сунуться не посмел. А теперь… Стыд и позор. Что подумают хозяева?

— Спасибо за помощь, сэр. Если бы не вы, он меня наверняка задушил бы. Только, пожалуйста… пожалуйста, не верьте тому, что он обо мне говорил. Ужасно неудобно за всю сцену… Не моя вина… Я его четыре года не видела.

— Вам не очень везет с поклонниками, — сказал Эдвард и усмехнулся. Он имел ввиду себя тоже.

— Он не поклонник. Он мой кузен.

— Кузен? Я думал, у вас нет семьи.

— У меня нет родителей. Есть другие родственники, но можно считать, что их нет. — Родители жили в ее сердце, а Редклифов она похоронила.

Она понимала, что хозяин ждет объяснений. И имеет полное право, но она не настроена ни сейчас, ни в дальнейшем посвящать кого-либо в хитросплетения своих семейных отношений. Она опять подняла глаза и просящим голосом сказала:

— Пожалуйста, сэр, не спрашивайте сейчас ни о чем. Мне тяжело говорить. Может быть, в другой раз.

— Конечно. Не волнуйтесь.

«Она умеет пользоваться своими прекрасными глазами, им трудно отказать, — думал Эдвард, внимательно оглядывая ее на предмет возможных повреждений. Офицер обошелся с кузиной не совсем по-родственному, пытался задушить. — С одной стороны я его понимаю: обидно, когда отказывают. Сам испытал нечто подобное вчера в библиотеке. Я был пьян. Этот, вероятно, тоже. А не мешало бы задать девушке парочку вопросов о ее происхождении. Сказала, что слишком расстроена для разговора. Хотя, кажется, именно на эту тему она никогда не будет настроена».

На шее Джоан виднелись красные отпечатки. Они скоро пройдут. Других повреждений не заметно. Инцидент исчерпан, но Эдвард уходить не спешил. Слово было за ней, он стоял, ждал.

Чего?

Благодарности.

Она же сказала «спасибо».

Суховато. Ждал более бурного изъявления.

И знал, что напрасно.

Джоан заметила его рассеченную бровь. Встрепенулась.

— Ой, кровь. Все-таки он вас задел. Подождите, сейчас остановлю. — Нагнулась, поискала в траве. Сорвала листок подорожника, протерла, помяла в руках. Выдавила сок, приложила к ранке. Что-то пошептала, пошевелив губами.

Лучше бы она ими прикоснулась…

— Больно? – заботливо спросила она.

«Да, больно, что ты такая холодная», — чуть не ответил Эдвард.

— Нет. – Слегка улыбнулся. – Не знал, что вы колдунья. Разбираетесь в лекарственных травах?

— Немного. Крестная научила. Она знахарка. Лечит людей, используя древние рецепты. Которые незаслуженно забыты. Сейчас все обращаются к ученым докторам, пользуются новомодными средствами. А ведь природные ничуть не хуже. Ими лечились наши далекие предки. Природа – это, по сути, зеленая аптека. Надо только знать, что и когда применять. Ну и заговоры…

Эдвард не смел пошевелиться, будто она не только рану, но и его заговорила. Она стояла до неприличия близко, в другое время это было бы расценено, как распутство, и навсегда испортило бы ее репутацию. Она почти касалась его груди своей, ее юбка лежала на его брюках. Он желал и не желал такой близости. С одной стороны она была приятна, с другой – слишком раздражала нервы.

Его голову мутили мечты о невозможном. Тепло ее тела заставляло его внутренности трепетать, земляничный запах ее губ будил первобытные инстинкты. Они угрожали возобладать над воспитанием и соблазняли его пошлыми картинами.

Дьявольский голос шептал из-за спины. «Посмотри, как хорошо развита у нее грудь. Даже под мешковатым, грубым платьем проступают ее идеальные рельефы. Девушка нарочно встала так, чтобы соблазнить тебя. Не стой, как истукан. Дотронься до ее груди. Тебе же хочется узнать – какая она на ощупь? Наверняка, упругая. Это видно невооруженным глазом. Сейчас подходящий момент: Джоан, ничего не подозревая, колдует над твоей раной. Воспользуйся ее доверчивостью, подними руку к своей груди и, как бы нечаянно, задень ее…»

«Нет! – едва не крикнул Эдвард в ответ на уговоры дьявольского голоса. — Не может быть и речи. В других обстоятельствах – да. Если бы мы были одни… Если бы было темно… Если бы она сама захотела…»

Он заложил руки за спину и крепко сцепил, будто закрыл на замок. Он сморгнул, чтобы убрать из глаз откровенное желание…

Не стоило и стараться — Джоан не обратила ни малейшего внимания на его усилия оставаться в рамках приличий.

«Потрясающая беспечность. Неужели она не чувствует желающих взглядов и дрожащих рук? Настолько увлечена спасением моей жизни, что не замечает происходящего в непосредственной близости от нее? Потому что не воспринимает меня, как мужчину. Обидно, черт возьми. Кто же я по ее? Вообще — хозяин. Вчера — пьяница. Сегодня — спаситель. Теперь вот больной. Кто угодно, только не тот, кто я есть на самом деле. Когда же она прозреет? Отбросит напускную сдержанность? Сейчас удобный момент — эмоционально выразить свою благодарность. Я ей жизнь спас, а она холодным «спасибо» отделалась. Ни жарких объятий, ни поцелуев.

Мой геройский поступок впечатления на нее не произвел. Хотя, нет. Ошибаюсь. Произвел. Сегодня Джоан доверяет мне больше, чем вчера. Не побоялась подойти, прикоснуться. Заняться лечением царапины. Это ее манера выражать благодарность. Я слишком нетерпелив и требую слишком многого. Она опять права. Странно было бы видеть, как гувернантка бросается на шею хозяину и целует его в губы. Пусть даже в благодарность за спасение ее жизни.

Ах, милая, милая Джоан… Близкая, но далекая. Желанная, но недоступная. Все было бы по-другому, если бы ты услышала хотя бы половину того, что я тебе мысленно сказал».

Нет! Не услышала.

Она по-прежнему холодна, равнодушна, недогадлива.

Двусмысленность ситуации стала его раздражать, внутренние муки терпеть надоело. Мысли Эдварда сменили направление. «Да что со мной происходит? Схожу с ума по гувернантке? Смешно! Такого со мной еще не бывало. Хватит раскисать. Хватит позволять этой девчонке собой манипулировать. Встряхнись, дружище. Не забывай: ты мужчина и определяешь правила».

Эдвард вдруг разозлился. Он отвел руку Джоан, отступил на шаг и сказал со льдом в голосе, который должен был ее обжечь:

— Спасибо за лечение. Не беспокойтесь, я выживу.

Джоан опустила руку и посмотрела с недоумением.

— Я сделала вам больно?

«Да, очень больно. Своим безразличием, своей красотой, своей наивностью, своей заботой. И излишней добродетельностью. Была бы ты чуть-чуть распущенней, мы бы переспали пару раз и пошли каждый своей дорогой. А сейчас?..»

Сейчас положение, в котором он меньше всего хотел оказаться. Если Джоан не ответит на его авансы, а Эдвард не перестанет ее желать, что его ожидает? Пошлые, примитивные переживания, описанные в каждом бульварном романе: мечты о недоступной красавице, бессонные ночи, страдания от неразделенной любви.

Страдания? Но ведь именно их он многие годы успешно избегал. После истории с Бэт он пообещал себе не поддаваться романтическим бреднями и не относиться к женщинам серьезно. Он убедил себя, что нуждается в них лишь для удовлетворения физической потребности, которая не имеет ничего общего с влечением сердца. Он следовал правилам и десять лет жил в свое удовольствие… Но является какая-то гувернантка и переворачивает его жизнь с ног на голову!

С трудом достигнутая победа над собой вмиг испарилась. Правила, которые он выработал и которых строго придерживался, отправились ко всем чертям.

В обоих преступлениях виновата она.

— Зачем вы только сюда приехали! – вырвалось у него из самой глубины.

Рубанув рукой по воздуху, Эдвард будто сломал возникшее между ними хрупкое доверие, развернулся и зашагал прочь. Джоан растерянно глядела вслед и не понимала причин его недовольства. «Хозяин разозлился, потому что из-за меня пришлось драться, и теперь у него испорчено лицо. Синяки и царапины не красят джентльмена. Как ему теперь показываться в обществе? Все будут смотреть и думать пошлые вещи. А если кто-то решится спросить, ему придется врать».

Так она объяснила себе раздражение хозяина, но истинная его причина осталась для нее тайной.

Эдвард зло толкнул калитку – и зачем ее тут поставили посреди тропы? «Пасторальная» деталь пейзажа? Ну, ну. Скорее бессмысленная. И бессмысленно его пребывание здесь. Чем полезным он занимается? Дерется неизвестно за что. Мечтает о глупостях. Не джентльмен, а уличный мальчишка.

Ступив на порог коттеджа, он перед самой дверью остановился. Не стоит во взвинченном состоянии показываться на глаза сестре и племянницам, чтобы ненароком не обидеть. Куда идти? Где-то он читал, что лучшее средство от недовольства жизнью – путешествие. Дальнее путешествие он совершит позже, сейчас… пройдется вокруг дома. Он повернулся и глянул на гувернантку. Она стояла на прежнем месте с опущенной головой и наверняка жалела себя. Беда ее в том, что слишком недогадливая. Пожалела бы его, пришла с покаянием, Эдвард бы ее простил, и обоим стало бы легче. А раз упрямится, пусть стоит и не думает попадаться ему на глаза. От нее одни неприятности.

Он отправился вокруг коттеджа, с преувеличенным вниманием рассматривая стены. Там трещина, прикрытая ползучим кустом. Там разлился зеленым пятном мох. На вид он мягок и бархатист, а на ощупь наверняка мокрый и скользкий. Эдвард провел рукой по мху и наткнулся на раковину улитки размером с крупный грецкий орех. Пренеприятнейшее создание. Отлепил раковину от стены, из нее вылезла жирная хозяйка и двинула головой с рожками в тщетной попытке забодать нарушителя ее покоя. И здесь он не ко двору. Эдвард размахнулся, забросил ее подальше.

И пожалел. Мальчишество. За что он прогнал несчастное животное с насиженного места? Некрасиво вымещать зло на беззащитных.

Но почему он, собственно, злится? Только ли в Джоан дело?

«Завтра уезжать в Шотландию, а лицо разбито. Возможно, синяк под глазом. Как я на дискуссиях буду выступать? Если спросят, что отвечу? Правду – смешно. Подрался с офицером из-за гувернантки. Ха-ха. Никто не поверит. Слишком вульгарно. Защищать честь прислуги – не дело дворянина. В следующий раз пусть сама разбирается. В качестве объяснения придумаю какую-нибудь правдоподобную ложь. Шел в тумане, не успел увернуться от кареты, она задела меня облучком. Да, хорошее объяснение. Дамы будут ахать и сочувствовать. Ненатурально, конечно. Но пусть».

С задней стороны дома, у сарая возился Роналд. Завидев хозяина, спросил:

— Вы не слишком пострадали, сэр?

— Нет, я в порядке. Спасибо за помощь.

— Она и не потребовалась. Вы здорово врезали тому офицеру. Сразу видна военная подготовка.

Эдвард кивнул садовнику и продолжил пусть. Заметил красную головку мака, сорвал. Понюхал – не пахнет. Для чего существуют цветы, которые не пахнут? А для чего существуют девушки, которые не отвечают взаимностью?

Опять она… "

Друзья, читайте роман на  сайте "Ирина Лем приглашает" по ссылке 

"Однажды в старые добрые времена" часть1

Картинки Голландии

 Я сделала несколько фотографий голландской зимы. На память. Потому что неизвестно, когда еще будет здесь зимой так холодно и так снежно. Здесь лес, в котором я вчера видела зимородка, и его ручей. Птичка питается одной только рыбешкой, а вода замерзла, и боюсь, что местный зимородок не выживет...

Это частный дом, который стоит в окружении воды, а теперь в окружении льда.

Мостик. Вода замерзла идеально ровно, но не думаю, что лед настолько крепкий, что по нему можно на коньках. Катание на коньках - национальный вид спорта голландцев. Но надо осторожно. Здесь есть специальная служба, которая следит за толщиной льда, каждый день проверяет и дает советы - где уже можно кататься на коньках, а где опасно. Некоторые люди не слушают и рискуют выходить на непроверенный лед. Сообщений о проваливаниях еще не поступало.

А эта птичка пыталась найти пропитание - разгребала снег и рылась в земле, выискивая нечто съедобное. Тяжело приходится братьям нашим пернатым зимой. Названия птички не знаю, я в России таких не видела. Скромненькая такая, коричневая с черным хвостом и желтым клювом.

Картинки Голландии

 В Голландии зима - снежная и морозная, какая бывает раз в десять лет. Я решила не терять времени и не ждать следующее десятилетие, а пойти и пощелкать фотоаппаратом. Тем более что на улице в принципе хорошая погода - мороз и солнце, как говорил поэт. Пошла в парк. Несмотря на холод, там было довольно... многолюдно и многоптично. Птички самые разные, им сейчас тяжело, прыгают, порхают, людей не замечают. Нет, замечают, конечно, но зимой как-то теряется у них чувство опасности и подпускают они людей ближе, чем всегда.

И вот удача! Попалась мне в объектив редкая и замечательно красивая птичка. По голландски называется ледянка, а по-русски зимородок. Вы когда-нибудь видели живого зимородка? Я нет. До сего дня. Вот он на фото. У кого-то в феврале был день сурка, а у меня сегодня день зимородка.

Картинки Голлании

Как и обещали синоптики - в Голландии выпал снег и продолжает падать. Днем температура -2 (в провинции Южная Голландия, где я живу), ночью обещали на севере страны до -12. Я не боюсь снега и мороза (в разумных пределах, конечно), надеялась слепить снеговика. Но не получилось. Снег не липкий, а сухой, колкий, мелкий. Ветер рывками, по дорогам метет поземка, которую снежной бурей (которой пугали нас синоптики) никак не назовешь.
Для фотографий было мало света и цвета. Вот такой почти черно-белый снимок получился.
Ворота в Белое Безмолвие.

Картинки Голландии

За окном зима, а у меня дома расцвели тюльпаны...Я их, конечно, купила в магазине. Было спецпредложение - два букета по 10 штук за 5 евро (а за один букет 2,95). Я не могла пройти мимо и приобрела. Был большой выбор цветов - белые, оранжевые, красные, желтые, лиловые. Я выбрала фиолетовые с белой прослойкой, почему-то показались они мне наряднее всех.
Сегодня, как и предсказывали по телевизору, наступила настоящая снежная зима в Голландии. Ночью дул ветер и надул снега, замело дороги и машины на парковке. Сегодня ветер и снег продолжаются, но это не то что русская вьга, когда не пройти, не проехать, и ветер с ног валит. Но для Голландии это редкость (ветер со снегом), они заранее объявили "красное" предупреждение, посыпали дороги солью и посоветовали жителям без нужды из дома не выходить и на машинах не выезжать.
А я хочу выйти и попробовать сфотографировать зимний пейзаж. Редкая возможность. Прошлый раз здесь снег выпадал десять лет назад.

Картинки Голландии

Вчера ходила я опять на фотоохоту. Погода была не очень - иногда моросил дождь, иногда выходило солнце, было довольно тепло +9 и хорошо что без ветра. Далеко не поехала (на велосипеде), отправилась к озеру, которое в центре Ляйдсхендама. Там всегда много водоплавающих, в частности чаек и уток. Захватила им белого хлеба, иначе они не позируют. Мне повезло. На хлеб приплыли и белые лебеди. Все-таки что за чудо птицы! Грациозные, величественные и снежно-белые. Как им удается в грязную зимнюю пору оставаться такими чистыми? Вот в чем вопрос. А фотки получились, несмотря на погоду.

Тот же лебедь - смотрит в другую сторону.

Чудо-птицы. Не перестаю ими восхищаться.

Картинки Голландии

У меня маленький фотоаппарат и не приспособлен для широких, панорамных снимков. Но иногда и совершенно неожиданно получаются такие, что как картина.Сделала такое фото и самой понравилось. Голландская зима. Это еще хорошо, когда солнце светит. А когда пасмурно, и дождь, и грязь, то не до фотографий. Кстати, на выходные тут снежную бурю обещали и мороз в некоторых местах ночью до -15. Это для Голландии очень необычно. Последний раз снежную бурю тут наблюдали десять лет назад. Я помню снега навалило сантиметров 20-30. Я тогда снежную бабу даже слепила. Вообще люблю снег и морозов не боюсь. Интересно - удастся ли в этот раз бабу слепить. Очень хочется...