"Однажды в старые добрые времена" - длинный роман для долгих зимних вечеров...
Здесь отрывок. Дело происходит в Англии в начале девятнадцатого века. Джоан - гувернантка, Эдвард - хозяин. Ему только что пришлось подраться, чтобы защитить ее от назойливого поклонника.
"...Эдвард махнул рукой мистеру Реду, мол «все в порядке!», и помог гувернантке подняться. Рука ее дрожала, губы тоже, она их кусала, но они не успокаивались.
— С вами все в порядке, мисс Джоан?
— Да… – Голос тоже дрожал.
Она выглядела бледной, растерянной, но не плакала – хороший знак, иначе случилась бы истерика. Она подняла глаза на Эдварда и тут же опустила. Джоан было ужасно стыдно за произошедшее, в котором она винила только себя. Зачем заговорила с Алексом? Надо было бежать в дом вместе с Кэти и Молли, туда бы он сунуться не посмел. А теперь… Стыд и позор. Что подумают хозяева?
— Спасибо за помощь, сэр. Если бы не вы, он меня наверняка задушил бы. Только, пожалуйста… пожалуйста, не верьте тому, что он обо мне говорил. Ужасно неудобно за всю сцену… Не моя вина… Я его четыре года не видела.
— Вам не очень везет с поклонниками, — сказал Эдвард и усмехнулся. Он имел ввиду себя тоже.
— Он не поклонник. Он мой кузен.
— Кузен? Я думал, у вас нет семьи.
— У меня нет родителей. Есть другие родственники, но можно считать, что их нет. — Родители жили в ее сердце, а Редклифов она похоронила.
Она понимала, что хозяин ждет объяснений. И имеет полное право, но она не настроена ни сейчас, ни в дальнейшем посвящать кого-либо в хитросплетения своих семейных отношений. Она опять подняла глаза и просящим голосом сказала:
— Пожалуйста, сэр, не спрашивайте сейчас ни о чем. Мне тяжело говорить. Может быть, в другой раз.
— Конечно. Не волнуйтесь.
«Она умеет пользоваться своими прекрасными глазами, им трудно отказать, — думал Эдвард, внимательно оглядывая ее на предмет возможных повреждений. Офицер обошелся с кузиной не совсем по-родственному, пытался задушить. — С одной стороны я его понимаю: обидно, когда отказывают. Сам испытал нечто подобное вчера в библиотеке. Я был пьян. Этот, вероятно, тоже. А не мешало бы задать девушке парочку вопросов о ее происхождении. Сказала, что слишком расстроена для разговора. Хотя, кажется, именно на эту тему она никогда не будет настроена».
На шее Джоан виднелись красные отпечатки. Они скоро пройдут. Других повреждений не заметно. Инцидент исчерпан, но Эдвард уходить не спешил. Слово было за ней, он стоял, ждал.
Чего?
Благодарности.
Она же сказала «спасибо».
Суховато. Ждал более бурного изъявления.
И знал, что напрасно.
Джоан заметила его рассеченную бровь. Встрепенулась.
— Ой, кровь. Все-таки он вас задел. Подождите, сейчас остановлю. — Нагнулась, поискала в траве. Сорвала листок подорожника, протерла, помяла в руках. Выдавила сок, приложила к ранке. Что-то пошептала, пошевелив губами.
Лучше бы она ими прикоснулась…
— Больно? – заботливо спросила она.
«Да, больно, что ты такая холодная», — чуть не ответил Эдвард.
— Нет. – Слегка улыбнулся. – Не знал, что вы колдунья. Разбираетесь в лекарственных травах?
— Немного. Крестная научила. Она знахарка. Лечит людей, используя древние рецепты. Которые незаслуженно забыты. Сейчас все обращаются к ученым докторам, пользуются новомодными средствами. А ведь природные ничуть не хуже. Ими лечились наши далекие предки. Природа – это, по сути, зеленая аптека. Надо только знать, что и когда применять. Ну и заговоры…
Эдвард не смел пошевелиться, будто она не только рану, но и его заговорила. Она стояла до неприличия близко, в другое время это было бы расценено, как распутство, и навсегда испортило бы ее репутацию. Она почти касалась его груди своей, ее юбка лежала на его брюках. Он желал и не желал такой близости. С одной стороны она была приятна, с другой – слишком раздражала нервы.
Его голову мутили мечты о невозможном. Тепло ее тела заставляло его внутренности трепетать, земляничный запах ее губ будил первобытные инстинкты. Они угрожали возобладать над воспитанием и соблазняли его пошлыми картинами.
Дьявольский голос шептал из-за спины. «Посмотри, как хорошо развита у нее грудь. Даже под мешковатым, грубым платьем проступают ее идеальные рельефы. Девушка нарочно встала так, чтобы соблазнить тебя. Не стой, как истукан. Дотронься до ее груди. Тебе же хочется узнать – какая она на ощупь? Наверняка, упругая. Это видно невооруженным глазом. Сейчас подходящий момент: Джоан, ничего не подозревая, колдует над твоей раной. Воспользуйся ее доверчивостью, подними руку к своей груди и, как бы нечаянно, задень ее…»
«Нет! – едва не крикнул Эдвард в ответ на уговоры дьявольского голоса. — Не может быть и речи. В других обстоятельствах – да. Если бы мы были одни… Если бы было темно… Если бы она сама захотела…»
Он заложил руки за спину и крепко сцепил, будто закрыл на замок. Он сморгнул, чтобы убрать из глаз откровенное желание…
Не стоило и стараться — Джоан не обратила ни малейшего внимания на его усилия оставаться в рамках приличий.
«Потрясающая беспечность. Неужели она не чувствует желающих взглядов и дрожащих рук? Настолько увлечена спасением моей жизни, что не замечает происходящего в непосредственной близости от нее? Потому что не воспринимает меня, как мужчину. Обидно, черт возьми. Кто же я по ее? Вообще — хозяин. Вчера — пьяница. Сегодня — спаситель. Теперь вот больной. Кто угодно, только не тот, кто я есть на самом деле. Когда же она прозреет? Отбросит напускную сдержанность? Сейчас удобный момент — эмоционально выразить свою благодарность. Я ей жизнь спас, а она холодным «спасибо» отделалась. Ни жарких объятий, ни поцелуев.
Мой геройский поступок впечатления на нее не произвел. Хотя, нет. Ошибаюсь. Произвел. Сегодня Джоан доверяет мне больше, чем вчера. Не побоялась подойти, прикоснуться. Заняться лечением царапины. Это ее манера выражать благодарность. Я слишком нетерпелив и требую слишком многого. Она опять права. Странно было бы видеть, как гувернантка бросается на шею хозяину и целует его в губы. Пусть даже в благодарность за спасение ее жизни.
Ах, милая, милая Джоан… Близкая, но далекая. Желанная, но недоступная. Все было бы по-другому, если бы ты услышала хотя бы половину того, что я тебе мысленно сказал».
Нет! Не услышала.
Она по-прежнему холодна, равнодушна, недогадлива.
Двусмысленность ситуации стала его раздражать, внутренние муки терпеть надоело. Мысли Эдварда сменили направление. «Да что со мной происходит? Схожу с ума по гувернантке? Смешно! Такого со мной еще не бывало. Хватит раскисать. Хватит позволять этой девчонке собой манипулировать. Встряхнись, дружище. Не забывай: ты мужчина и определяешь правила».
Эдвард вдруг разозлился. Он отвел руку Джоан, отступил на шаг и сказал со льдом в голосе, который должен был ее обжечь:
— Спасибо за лечение. Не беспокойтесь, я выживу.
Джоан опустила руку и посмотрела с недоумением.
— Я сделала вам больно?
«Да, очень больно. Своим безразличием, своей красотой, своей наивностью, своей заботой. И излишней добродетельностью. Была бы ты чуть-чуть распущенней, мы бы переспали пару раз и пошли каждый своей дорогой. А сейчас?..»
Сейчас положение, в котором он меньше всего хотел оказаться. Если Джоан не ответит на его авансы, а Эдвард не перестанет ее желать, что его ожидает? Пошлые, примитивные переживания, описанные в каждом бульварном романе: мечты о недоступной красавице, бессонные ночи, страдания от неразделенной любви.
Страдания? Но ведь именно их он многие годы успешно избегал. После истории с Бэт он пообещал себе не поддаваться романтическим бреднями и не относиться к женщинам серьезно. Он убедил себя, что нуждается в них лишь для удовлетворения физической потребности, которая не имеет ничего общего с влечением сердца. Он следовал правилам и десять лет жил в свое удовольствие… Но является какая-то гувернантка и переворачивает его жизнь с ног на голову!
С трудом достигнутая победа над собой вмиг испарилась. Правила, которые он выработал и которых строго придерживался, отправились ко всем чертям.
В обоих преступлениях виновата она.
— Зачем вы только сюда приехали! – вырвалось у него из самой глубины.
Рубанув рукой по воздуху, Эдвард будто сломал возникшее между ними хрупкое доверие, развернулся и зашагал прочь. Джоан растерянно глядела вслед и не понимала причин его недовольства. «Хозяин разозлился, потому что из-за меня пришлось драться, и теперь у него испорчено лицо. Синяки и царапины не красят джентльмена. Как ему теперь показываться в обществе? Все будут смотреть и думать пошлые вещи. А если кто-то решится спросить, ему придется врать».
Так она объяснила себе раздражение хозяина, но истинная его причина осталась для нее тайной.
Эдвард зло толкнул калитку – и зачем ее тут поставили посреди тропы? «Пасторальная» деталь пейзажа? Ну, ну. Скорее бессмысленная. И бессмысленно его пребывание здесь. Чем полезным он занимается? Дерется неизвестно за что. Мечтает о глупостях. Не джентльмен, а уличный мальчишка.
Ступив на порог коттеджа, он перед самой дверью остановился. Не стоит во взвинченном состоянии показываться на глаза сестре и племянницам, чтобы ненароком не обидеть. Куда идти? Где-то он читал, что лучшее средство от недовольства жизнью – путешествие. Дальнее путешествие он совершит позже, сейчас… пройдется вокруг дома. Он повернулся и глянул на гувернантку. Она стояла на прежнем месте с опущенной головой и наверняка жалела себя. Беда ее в том, что слишком недогадливая. Пожалела бы его, пришла с покаянием, Эдвард бы ее простил, и обоим стало бы легче. А раз упрямится, пусть стоит и не думает попадаться ему на глаза. От нее одни неприятности.
Он отправился вокруг коттеджа, с преувеличенным вниманием рассматривая стены. Там трещина, прикрытая ползучим кустом. Там разлился зеленым пятном мох. На вид он мягок и бархатист, а на ощупь наверняка мокрый и скользкий. Эдвард провел рукой по мху и наткнулся на раковину улитки размером с крупный грецкий орех. Пренеприятнейшее создание. Отлепил раковину от стены, из нее вылезла жирная хозяйка и двинула головой с рожками в тщетной попытке забодать нарушителя ее покоя. И здесь он не ко двору. Эдвард размахнулся, забросил ее подальше.
И пожалел. Мальчишество. За что он прогнал несчастное животное с насиженного места? Некрасиво вымещать зло на беззащитных.
Но почему он, собственно, злится? Только ли в Джоан дело?
«Завтра уезжать в Шотландию, а лицо разбито. Возможно, синяк под глазом. Как я на дискуссиях буду выступать? Если спросят, что отвечу? Правду – смешно. Подрался с офицером из-за гувернантки. Ха-ха. Никто не поверит. Слишком вульгарно. Защищать честь прислуги – не дело дворянина. В следующий раз пусть сама разбирается. В качестве объяснения придумаю какую-нибудь правдоподобную ложь. Шел в тумане, не успел увернуться от кареты, она задела меня облучком. Да, хорошее объяснение. Дамы будут ахать и сочувствовать. Ненатурально, конечно. Но пусть».
С задней стороны дома, у сарая возился Роналд. Завидев хозяина, спросил:
— Вы не слишком пострадали, сэр?
— Нет, я в порядке. Спасибо за помощь.
— Она и не потребовалась. Вы здорово врезали тому офицеру. Сразу видна военная подготовка.
Эдвард кивнул садовнику и продолжил пусть. Заметил красную головку мака, сорвал. Понюхал – не пахнет. Для чего существуют цветы, которые не пахнут? А для чего существуют девушки, которые не отвечают взаимностью?
Опять она… "
Друзья, читайте роман на сайте "Ирина Лем приглашает" по ссылке
"Однажды в старые добрые времена" часть1
Комментариев нет:
Отправить комментарий