О чем. История начинается в Испании, где свирепствует католическая инквизиция. Под ее молот попадают, кроме иноверцев и еретиков, также красивые женщины, которых объявляют «ведьмами». Юной цыганке Раде угрожает опасность, молодой британский офицер помогает ей спастись и увозит на родину. Там начинается другая история — девушки Джоан...
Здесь начало.
"Что такое родина?
Это земля, которая тебя родила и взрастила. Это корень, которым ты в нее врос. И нет крепче того корня. Нет крепче впечатлений первого открытия мира – они остаются в памяти на всю жизнь. Детство не забыть, не повторить.
Колыбель у каждого одна.
Родина у каждого одна. Она там, где стояла твоя колыбель.
Бывает, жизненные бури срывают человека с места, носят по свету, как «перекати-поле» — комок сплетенных, неприкаянных корней. Удача, если прежде, чем засохнут, попадут они в другую почву – пожирнее, посытнее.
И станет она второй родиной.
Но та, первая, не даст о себе забыть. Она засядет в сердце вечной тоской. Она будет тревожить и детей, и внуков и будет звать. В конце концов кто-нибудь из потомков откликнется на зов, вернется на историческую родину и, впервые ступив, ощутит, как вливаются в него ее соки, ее силы, ее кровь.
И скажет он: я на родине.
Пролог
С незапамятных времен бродил по дорогам Европы кочевой народ — цыгане, люди без родины. Никто не знал, откуда они пришли, никто не знал, куда направляли они свои кибитки. На Британских островах их считали выходцами из Египта и называли gypsies, на Пиренейском полуострове – gitano, в восточной Европе – zigeuners. Сами себя кочевые называли roma.
Века, а, может, тысячелетия назад предки их вынужденно покинули благодатную, пряно пахнущую, защищенную горами от врагов и ветров долину в Индии и отправились в вечное странствие по земле. Рома пересекали границы, не замечая и не спрашивая разрешения, чертили обозами линии на карте: от Нидерландов до Турции, от Португалии до Литвы…
Надолго нигде не задерживались, в землю не врастали. Приезжали с миром, уезжали без тоски.
И все же была одна страна, которую они… не то что полюбили, но жаловали больше других: Испания с ее жарким летом, короткой зимой, райскими ландшафтами, изобилием фруктов — сладких, сочных, тающих во рту. Ее жители походили на самих цыган, такие же темпераментные, жизнерадостные, бросающиеся в пляс при первых гитарных переборах.
Походная жизнь не простая, но когда во рту сладко, не хочется грустить. Летом таборы кочевали по Северным Пиренеям, заходили в Италию и Францию, изредка в Германию, зимой возвращались к теплым средиземноморским берегам. Испанию навали бы они второй родиной, но забыли рома что это такое.
Зарабатывали по-честному — выступлениями на рыночных площадях. Вдобавок мужчины подрабатывали нехитрыми ремеслами: обувщика, лудильщика, точильщика. Изредка и, по возможности, незаметно подворовывали, подторговывали фальшивым золотом и товарами, добытыми сомнительным путем. Женщины кроме выступлений занимались гаданием, пророчеством и другим обманом — почему нет, если людям хочется в обман верить. Дети постарше развлекали зрителей фокусами, продавали птичек, показывали чудеса дрессировки уличных собак. Малыши смешили, строя рожицы. Каждый вносил посильную лепту в благосостояние табора.
Цыгане — единственный на свете народ, который ни разу не начинал войну. Местные жители их не боялись и не принимали всерьез, относились с терпением, снисхождением. Возникавшие разногласия решали переговорами, легко прощая обиды за душевное пение и виртуозное владение скрипкой.
Кочевых не притесняли ни доны — богатые землевладельцы, ни мавры – арабские завоеватели, пришедшие в Испанию в средние века. Цыганская повозка на проселочной дороге была таким же обычным зрелищем, как телега крестьянина, везущего овощи на рынок.
Но ничто не вечно. Времена менялись и не в лучшую сторону. В Европе назревали события, которые беспощадным молотом грозили ударить по каждой стране, по каждой семье. Не избежал удара и незлобивый, наивный народ рома, веселый напоказ, в душе несущий печаль вечного скитальца.
Наступало второе тысячелетие. Люди ждали второго пришествия Христа, чтобы воспрянуть духом и возрадоваться. А пришли несчастья и гибель в масштабах, которых не знало человечество ни до, ни после. Крестовые походы подобно ненасытным драконам поглощали участников тысячами – от мирных паломников до солдат, военачальников и даже королей. Смертельные болезни, принесенные странниками и привезенные моряками из дальних стран, уносили миллионы жизней. Некому было работать на полях, выращивать хлеб и скот. Голод затмил человеческие порывы. То тут, то там возникали новые религии, одна воинственней другой, вносили разброд в головы, заставляли убивать соседей и братьев. Зло торжествовало.
Человек не для того рожден, чтобы жить во зле.
Народы Европы зароптали.
Чтобы предотвратить великий бунт, недовольство требовалось заглушить. За дело взялась Церковь, в те времена она имела власть, какую не имел ни один король. Папа Римский – наместник Бога на земле, ответственный за порядок среди паствы, собрал кардиналов, спросил «Кто виноват в брожении умов?». Кардиналы привычно ответили «Виноват дьявол и его приспешники». Для борьбы с оными решили создать карательный орган и наделить особыми полномочиями.
Занималась черная заря в истории человечества. Инквизиция пошла войной на «врагов христианства». Точного определения «врага» не существовало, им можно было объявить любого, не боясь ответственности за ошибку. В борьбе против инакомыслия лучше переусердствовать, чем недосмотреть. Странные, своеобразные, «не такие, как все» индивидуумы объявлялись неугодными Богу и подлежали уничтожению.
Уничтожали основательно – в пепел.
По Европе заполыхали костры. Сначала горели познавательные книги и научные труды, потом их авторы, а также еретики, иноверцы (чаще евреи), прогрессивные ученые и просто любознательные, одаренные острым умом люди. Представителей другой религии, другой расы, других обычаев и образа жизни сгоняли с насиженных мест, бросали в тюрьмы, пытали и сжигали. Имущество забирали в казну монастырей, опустевшую после массового вымирания прихожан от чумы, неурожаев и крестовых походов.
Конфискация имущества оказалась доходным делом, вдобавок, изобличая «врагов», церковь показывала пастве свою заботу о ней. Суды инквизиции работали, как хорошо отлаженный механизм. Особенно они свирепствовали в Испании, фанатично верующее население, которой Ватикан считал оплотом христианства. Оплот — пример для остальных, должен быть безукоризненным. Религиозные чистки проходили здесь с жестокостью, свойственной в живой природе только человеку.
В опасности оказались и рома: жили не как все и выглядели по-другому, главное же преступление — не принадлежали к христианской религии. Вообще ни к какой.
А они не имели в том нужды. Старых богов забыли, новых не приобрели — из чисто практических соображений: кочевали из страны в страну, из мусульманской в католическую, далее в протестантскую или вообще языческую, зачем примыкать к одной какой-то вере, если за нее легко попасть в переделку, а то и на тот свет?
Неверующий – прямой пособник сатаны. Церковники пригляделись: цыгане — враги или свои?
М-м-м, не те и не другие.
Вроде безобидные они, ходят по городам, народ развлекают… Надо их в свое стадо привлечь.
Потребовали принять католичество.
Но не учли одного: таборные живут по своим законам и чужих требований не признают. Дети свободы, не зависимые телом и духом — их невозможно заставить что-то делать, если они сами того не захотят. Рома от природы миролюбивы и безвредны, но умение выворачиваться тоже их национальная черта.
В ответ на требования церкви один цыганский барон придумал хитрость, которая быстро распространилась среди кочевых. Хитрость спасла многие жизни и состояла в следующем. Барон показывал членам табора как нужно креститься. Сам заучивал какую-нибудь широко применявшуюся католическую молитву, например, обращение к Деве Марии, весьма почитаемой в Испании.
Кто хорошо подготовился, тот не боялся встречи с инквизиторами. Их замечали издалека по развевающимся черным одеждам, белым воротничкам и гладко выбритым, блестящим на солнце макушкам, как принято у доминиканцев.
Святые отцы подъезжали к табору — расспросить о житье-бытье, заодно о вероисповедании. Глава семьи делал благолепное лицо и выступал вперед для переговоров.
— Как живете? – спрашивали монахи.
— Хорошо живем, не жалуемся, — следовал ответ.
— Чем зарабатываете на пропитание?
— Честно зарабатываем, народ развлекаем.
— Какую веру исповедуете?
— Христианскую, какую же еще.
— Креститься умеете?
— Умеем.
— Покажите.
По знаку барона вся таборная семья, от мала до велика истово крестились: лоб – грудь – левое плечо – правое плечо.
Вот хитрецы, правильно себя крестом осенили, но быстро не отделаются.
— Молитвы знаете?
— Знаем, – без запинки отвечал старший и заводил скороговоркой, подражая пастору: — Святая Мария, Матерь Искупителя, будь всегда Матерью для всех, бодрствуй над нашим странствием и сотвори, дабы мы в небе, в полноте радости созерцали Сына Твоего. Аминь.
Семья хором повторяла «Аминь». Церковники смотрели, недоумевали, соображали — к чему бы еще придраться.
— Кресты носите?
— Носим.
Барон доставал из-за пазухи дешевый, затертый от прикосновения к телу крестик на бечевке из натуральной конской кожи.
— Пока только у меня. Для остальных приобретем в Медине…
Или в Заморе, или в Саламанке – называл ближайший крупный город.
Расспрашивать дальше не имело смысла — на каждый вопрос у шустрого цыгана готов ответ. Главный монах жевал жирными губами. Обидно уступать в споре неграмотному бродяге, еще обиднее уезжать ни с чем…
А барон уже сует ему в руку презент — перстень из фальшивого золота или хлыст для лошади, а в сапог сыплет звонко журчащие монеты.
С паршивой овцы хоть шерсти клок. Приняв дары, святые отцы разворачивали лошадей, оставляли кочевых в покое. До следующего раза.
Не страшно им. К новой встрече подготовят новые отговорки..."
Продолжение читайте на моем сайте "Ирина Лем приглашает" здесь начало "Однажды в старые добрые времена".
Комментариев нет:
Отправить комментарий